Внутренний критик шепчет, а порой выкрикивает нам жестокие фразы: «Ты ничего не можешь сделать нормально», «Руки кривые», «Никто тебя не полюбит». Иногда подобное можно услышать и от людей из нашего окружения. Размышления психолога Светланы Паниной перенесут читателей в детство, когда ребенка учат не жить, а выживать.
ADME делится небольшой историей, которая напомнит о том, как важно заботиться о себе и о других. Не вините себя за каждую провинность и помните, что с вами все в порядке.
«Я из того поколения, которое в детстве усиленно «готовили к жизни». Помню мою первую в жизни яичницу, которая расплескалась вокруг крошечной, почти игрушечной сковородки на газовой плите. За 5 минут до этого я училась зажигать газ спичками. Сначала надо зажечь спичку. Потом поднести к конфорке. Потом повернуть ручку. Спичка уже погасла. Снова зажечь спичку. Поднести к конфорке. Спичка уже обжигает руку, газ все не зажжен. Очередная спичка.
Как в 7 лет можно быть такой тупицей? Спичка горит, кран повернут, газ зашипел и резко вспыхнул. Он всегда, прежде чем загореться ровным голубым пламенем, делает громко и жарко оранжевым «пых!». Страшно. Надо успеть отдернуть руку. Обуглившаяся спичка падает возле горящей конфорки. Надо убрать, а то будет чадить и пачкать. Выключаю газ, выкидываю спичку, тянусь за новой.
Вот, плита горит, руки дрожат. Маму жалко, она не выспалась с маленьким братом, папа на работе, себя не жалко: скоро в 1-й класс, кто меня будет по утрам кормить, дуру худосочную, безрукую? Сковородка на плите, масло шипит и брызжет, в одной руке яйцо, в другой огромный нож, надо разбить яйцо прямо в руке ножом. А вдруг я промахнусь? Я же помню, как больно, когда ножом порежешься. Да скорее, масло горит, выливай яйцо, бестолочь! Желток плюхается в сковородку, а белок тянется в сторону по плите, в направлении подзатыльника, который пришелся куда-то в район уха. Потому что скорлупа попала в яичницу.
«Как ты жить будешь, ты же дырку на колготках зашить не в состоянии!» — в 5 лет.
«Кто так постель заправляет, как ты замуж пойдешь, тебя же свекровь выгонит!» — в 12.
И классическое: «А рожать, думаешь, приятнее будет?» — в 14, на первом осмотре гинеколога в школе.
Мне пришлось долго доказывать себе уже во взрослом возрасте, что я не тупица. И не бестолочь. И не дура безрукая. И не размазня, не тряпка. Нет, другие часто говорили мне, что я молодец. Но они не могли знать про меня всей правды. Про то, что я только в 7 лет начала готовить яичницу, — позор. Только мама знала про меня все.
Дети любят и идеализируют родителей, поэтому мне было так сложно принять, что мама могла ошибаться, катастрофически ошибаться и на мой счет, и на счет этой жизни. И, скорее всего, на счет себя самой.
Когда человек забывает, как это — учиться чему-то новому, когда взрослый человек не понимает, как можно чего-то не уметь, это может свидетельствовать о том, что он слишком многому научился чрезмерно рано. Так рано, что это было на грани физиологических пределов, поэтому всю лишнюю информацию — как это было, чем сопровождалось — память просто не сохранила. Или если это было слишком травматичное обучение и болезненные моменты стерлись. Мама научилась топить дровяную печь так рано, что даже не помнит этого. Она отвечала за свою младшую сестру с 3 лет. Ее берегли, не отдавали замуж, не отправляли на ферму, только в 13 лет она уехала учиться в город на фельдшера. Бабушка-то моя работала на колхозном тракторе после 4 классов школы и рабфака с 12 лет.
Я запомнила. Значит, мне повезло. Это было не слишком рано. Или не катастрофично болезненно. И хотя внутри меня до сих пор живет испуганная бестолочь и идея постоянной подготовки к грядущим неизбежным катастрофам, я постепенно ухожу от поведения по модели «зима близко» к жизни в стиле «времен года как минимум 4». И уже на этом этапе я перестаю понимать, когда некоторые родители с младенчества детей готовят к «бесконечной зиме». Причем к такой «зиме», где дети окажутся одни еще в колыбели, будут разжигать дровяную печь в 4 года, непрерывно штопать колготки, чтобы выжить и ухаживать за детьми, пока они еще сами дети".
