«Тамара решила уйти от мужа». Текст о том, как важно вовремя распознать счастье, пока оно не улетело под откос

Тамара решила уйти от мужа. А что? Еще не старая, симпатичная.

А муж? Ну совсем же не ценит ее. Не говорит, что она красивая, не замечает новое платье, новую стрижку. А вот Федор Михайлович из соседнего дома все это замечает. И при встрече скажет всегда:

— Ну Тамара Ивановна, ну вы сегодня в этом платье как цветок. Вокруг вас сейчас бабочки запорхают.

И ручку ей поцелует. А муж молчит. Он сумки тяжелые с картошкой несет и новые обои для спальни. И не может в это время ручку жене поцеловать. Или под машиной лежит и торопится отремонтировать ее быстрее, потому что Тамаре к парикмахеру надо ехать.

Лежит там, одни ноги только видны из-под машины, и не может сказать супруге, что платье на ней сегодня красивое. Или вот сварит Тамара суп, а муж съест этот суп, корочкой хлеба подберет последние капельки из тарелки и молча чай наливает. И черт его знает, вкусно ему было или нет. Мог бы сказать, а он молча чай с сушками пьет. Молчун.

А тут квартиру в соседнем подъезде стали сдавать, и Тамара решила: «Уйду. Не ценит. Молчит целыми днями. Все чего-то копошится, занят всегда. И в театр его не дозовешься, он лучше дома телевизор посмотрит». Так ей муж отвечает.

Мебель в новой квартире была, и Тамара стала вещи свои уносить. Не все сразу, а потихоньку. Придет вечером, в сумку свои платья сложит аккуратненько и уходит. А назавтра снова придет, сервиз чайный заберет.

Муж ничего не говорил, похудел только. «Бери, Тома, что нужно. Может, помочь тебе там надо?» — только и скажет.

В середине сентября неожиданно похолодало, и Тамара вечером, придя с работы, зашла в свою бывшую квартиру, чтобы забрать теплое пальто. Муж в кухне картошку жарил. А в прихожей на коврике, свернувшись в клубок, собачка спит. Худющая, все ребра выпирают, и шерсть свалявшаяся, грязная. Когда женщина зашла, собака встать попыталась на тонкие дрожащие лапки и упала. Только тощим хвостиком пыталась махать.

— Степа, что это? Ты где это несчастное животное нашел? — спрашивает Тамара.

— Да вот, пришла сегодня к гаражу и не уходит. Ноги ее от голода уже не держат. Так на руках и принес. Овсянку вот ей сварил.

— Степ, а может, помоем эту бедолагу? Я помогу. Тепленькой водичкой с мылом, аккуратненько.

И вот они вместе эту собачку намыли, в полотенце закутали, а собачка их все лизнуть старалась своим языком теплым: то в нос лизнет, то в щеку. И они смеялись и тихонько отмахивались. А потом собаке дали овсянку и смотрели, как она ест. И муж предложил: «У меня картошка пожарена, хочешь поужинать?» А Тамара согласилась. И они ели жареную картошку и обсуждали, как собачку назвать. Степан всякие смешные клички предлагал, и Тамара смеялась. Но потом они все-таки ее Найдой назвали. А когда они чай стали пить, Степа пирожные «картошка» из холодильника достал. Выложил на красивое блюдечко со словами: «Угощайся, Том. Ты же любишь „картошку“».

— Люблю. А ты что, ждал меня?

— Ждал. Похолодало же, а ты без пальто. У тебя ведь только плащ с собой. Я и сапожки тебе теплые подремонтировал, подошву приклеил, теперь крепко держится. Ты и сапожки возьми, холодно стало. Береги себя. Ты что, Тома, плачешь?

А на улице шел дождь. И редкие прохожие, прикрываясь зонтами, спешили домой. Потому что дома их ждут. И прохожие поднимают глаза, отыскивая свое окно среди сотни других, и улыбаются, потому что видят там свет.

Пусть у каждого будет человек, который ждет...

ADME публикует этот текст с разрешения автора Анны Богдановой (Gansefedern).