Важный текст о том, что сломать ребенку самооценку можно даже из добрых побуждений

Разглядываю тетрадь сына. В тетради — диво дивное. Стоит четверка за домашнюю работу, работа почеркана красненьким. Прикол в том, что именно эту домашнюю я проверяла и не нашла ни одной ошибки.

Я уже давно так не делаю, кстати. Не учу вместе уроки, за исключением тех случаев, когда нужно сделать макет Кремля из шишек и желудей за одну ночь в натуральную величину. И не проверяю, кроме тех ситуаций, когда ребенок сваял нетленку и сомневается в написании.

Но тут я все проверила. Ошибок не нашла. И через день имела счастье разглядывать натюрморт из исправлений. «А» было исправлено на «А», «е» на «е», «ж» на ж". Почему-то захотелось выпить кофе и стать министром образования.

Я знаю, что девиз конкретно этого педагога — нет предела совершенству. Она, пожалуй, и Пушкину нашла бы что почеркать в тетрадочке. Если ей покажется, что крючок у вашей «Ц» недостаточно идеален, вы понесете домой что-нибудь обидное. И вообще без разницы, что у вас сочинение круче, чем у Хемингуэя. Хотя это не самый плохой вариант на самом деле.

У немолодых деятелей педагогики я вообще не раз встречала мнение, что дети — это еще не совсем люди. Это такая капустная рассада в грядке, неполноценная. Капустой ее назвать язык не поворачивается, потому как кочан на плечах, пардон, еще не сформировался...

Точка зрения, надо сказать, насквозь выгодная. Она помогает не считать ребенка за человека, не слушать его, не уважать, не проникаться и вообще делать что угодно — люди-то еще не взрослые, а значит, как бы ненастоящие.

Я однажды с рабочим вопросом забежала в одно учреждение школьное, а там — никого, тишина, лишь одинокая тетка стоит в коридоре. Я ей:

— Где у вас люди?

А она мне:

— А наверху, в актовом зале. Все там, и дети, и люди.

Мне потом сказали, это была директриса, заслуженный педагог.

Но у нас, спасибо, не так. У нас черкают хвостики и правильное исправляют на правильное. Я однажды спросила: «В чем фишка-то?»

А мне объяснили: «Это чтоб ребеночек стремился писать еще лучше!»

...И что-то мне вспомнилось давнее, полузабытое. Какая-то олимпиада в старших классах, то ли районная, то ли областная. Я там заняла 1-е место.

А потом одна педагогическая дама объяснила мне: «Первое место тебе дали из жалости, моя хорошая. Посмотри на себя, удивительно, что тебе милостыню не подали! Бледная, зеленая, одета как попало...»

В защиту своих подростковых вкусов могу сказать лишь, что мы тогда все ходили «как попало» и называли это модой. В тот конкретный год модой именовались потертые джинсы, линялая футболка и куча фенечек на всех местах. Вот и получилось, что я победила не потому, что хорошо училась и, собственно, из года в год привозила первые места отовсюду, откуда можно, а потому, что похожа на бродягу. Пожалели меня на олимпиаде, понятно?

Она не со зла это все говорила, а чтобы я старалась и училась еще лучше. Ну, это она потом «на ковре» так объясняла, когда мама пришла уточнить, почему ребенок привез с олимпиады и слезы, и 1-е место одновременно.

У меня была адекватная мама. По дороге в кабинет директора она наткнулась на накрашенных шестиклассниц в крошечных юбочках и уточнила:

— Вы уверены, что у моего ребенка проблемы с внешним видом?

Проблем не нашлось, мы с этой вредной дамой даже подружились в какой-то момент, но осадочек, понятно, остался. Я потом очень долго вглядывалась в свои успехи и не забывала уточнять: а эта оценка-зачет-премия мне точно за заслуги? Точно-точно? Не из жалости, вы уверены? А давайте еще раз уточним!

Да, сейчас смешно. Но у среднестатистического подростка вообще беды с головой и самооценкой, а если ему в область самооценки хорошенько пнуть — там такое заколосится...

Потому что ну не метод это, дорогие родители. Наказывать за плохое и хвалить за хорошее — да. А ругать, когда все ок, чтобы стало еще лучше, — ни в коем случае. Вроде бы уже все всё поняли и уяснили, но нет. До сих пор встречаю семьи, где четверка — это плохая оценка, а ребенок может хоть теорему Ферма доказать, но это вообще ничего не значит, потому что у буквы «Ц» хвостик какой-то... ну не такой. Кажется. Мы ему об этом скажем, чтоб не зазнавался!

Вместо морали расскажу один секрет.

Дело в том, что предел совершенству есть. Он проходит именно там, где кончаются силы, где вы нечеловеческим последним усилием рвете грудью финишную ленточку и видите, как за ней натягивают следующую. И в какой-то момент вам становится плевать на все: и на совершенство, и на ленточки, и на тех, кто их натягивает. Именно здесь, впрочем, начинается свобода. Но это уже совсем другая история.

ADME публикует этот текст с разрешения автора — писательницы, работающей под псевдонимом Сашка с чашкой.