История о Фаине Раневской, ее сестре Изабелле и о том, как доброе слово меняет мир

В 1917 году, когда вся ее семья удирала от революции, 20-летняя Фаина Раневская, отравленная любовью к театру, отказалась эмигрировать и осталась в перевернутой России, одна-одинешенька, без родителей, без родных и близких.

В конце 50-х ее отыскали родственники и она смогла выехать в Румынию и повидалась с матерью, с которой рассталась 40 лет назад. Сестра Изабелла жила в Париже. После смерти мужа ее материальное положение ухудшилось и она решила переехать к знаменитой сестре, которая, как она предполагала, при всех ее званиях и регалиях, купается в роскоши.

Мы в ADME обожаем истории из жизни обычных, как и мы, людей и хотим поделиться отрывком из рассказа Александра Каневского о сестре Раневской из Парижа.

В первый же день приезда, несмотря на летнюю жару, Изабелла натянула узорчатые чулки, надела шелковое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя «Шанелью» и сообщила сестре:

— Фаиночка, я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин.

— Не надо! — в ужасе воскликнула Раневская. В стране царили процветающий дефицит и вечные очереди — она понимала, как это подействует на неподготовленную жительницу Парижа. — Не надо, я сама куплю.

— Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, — с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась ей наперерез.

— Я пойду с тобой!

— Один фунт мяса выбирать вдвоем — это нонсенс! — заявила сестра и вышла из квартиры.

Раневская сделала последнюю попытку спасти сестру от шока советской действительности.

— Но ты же не знаешь, где наши магазины!

Та обернулась и со снисходительной улыбкой упрекнула:

— Ты думаешь, я не смогу найти мясную лавку? — и скрылась в лифте.

Раневская рухнула в кресло, представляя себе последствия первой встречи иностранки-сестры с развитым советским социализмом.

Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала «Мясные изделия». Она заглянула вовнутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, потный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашеных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей.

Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу:

— Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?

Покупатели поняли, что это цирк, причем бесплатный, и, как в стоп-кадре, все замерли и затихли. Даже потный мясник не донес до весов очередную порцию «мясных изделий». А бывшая парижанка продолжала:

— ...Как вы спите, месье?.. Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять 2 столовые ложки коньячка, желательно «Хеннесси»... А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?.. Нельзя наказывать детей — можно потерять духовную связь с ними. Вы со мной согласны, месье?

— Да, — наконец выдавил из себя оторопевший мясник и в подтверждение кивнул.

— Я и не сомневалась. Вы похожи на моего учителя словесности: у вас на лице проступает интеллект.

Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник на всякий случай смахнул с лица пот.

— Месье, — перешла к делу Изабелла Георгиевна, — мне нужно полтора фунта бон-филе. Надеюсь, у вас есть?

— Да, — кивнул месье мясник и нырнул в кладовку. Его долго не было, очевидно, он ловил теленка, поймал его, зарезал и приготовлял бон-филе. Вернулся уже со взвешенной и завернутой в бумагу порцией мяса.

— Спасибо, — поблагодарила Изабелла и добавила: — Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в 4 часа дня. Вас это устраивает?

— Да, — в третий раз кивнул мясник.

Расплачиваясь в кассе, Изабелла Георгиевна порадовала толстую кассиршу, указав на ее обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в тяжелую башню:

— У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже красятся в блондинок. Но позвольте посоветовать — вам лучше распустить волосы, чтоб кудри лежали на плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо.

Раздался треск рвущихся щек — это кассирша попыталась улыбнуться.

Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна ахнула: такого свежайшего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал его из своих личных запасов.

— Бон-филе надо уметь выбирать! — гордо заявила Изабелла.

С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала «Мясные изделия». В эти дни, ровно в 4 часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал магазин, вешал на дверь табличку «Переучет», ставил рядом с прилавком большое старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об Эйфелевой башне, о Елисейских Полях. А он, подперев голову ладонью, все слушал ее, слушал, слушал... И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская улыбка.

Окружающий нас мир не меняется насилием и сквернословием, он меняется добрым словом и уважительным отношением друг к другу.