«Я готовлю, стараюсь, а они — выпендриваются», — жалуется подруга. А я считаю, что ее домочадцы правы

Если бы совсем недавно меня спросили, из-за чего могут в пух и прах разругаться три хорошие приятельницы, я бы вряд ли додумалась сказать, что из-за готовки. И ладно бы столкнулись на одной кухне или погорячились по поводу сложного рецепта. Нет, оказалось, что их мнения о том, как стоит готовить домашним, настолько разные, что ни о каком взаимопонимания речь больше не идет.

Сидели как-то в кофейне с подругами, болтали, и вот одна из них, Света, начала жаловаться: «Сил нет, устала готовить. И, главное, вечная проблема — на всех не угодишь. Сын всегда хочет исключительно сосиски с макаронами, дочь ноет, что суп будет только как в кафе — тыквенный. Приготовила — так ей цвет не нравится. В кафе, говорит, был красивый оранжевый, а у меня какой-то дурацкий. А я всего-навсего ей туда капусты цветной добавила, чтобы полезнее было. И муж тоже взял моду нос воротить и критиковать. Вчера котлет нажарила сковороду — так он даже пробовать не стал. Сказал, что от них чесноком несет, и дети, конечно, сразу за ним давай повторять. А он вместо того, чтобы заставить их есть, — заказал на всех пиццу. А то, что я у плиты полвечера корячилась, — так кого это волнует?»

Я сижу, жую свой салат и стараюсь своего мнения не высказывать, так как считаю, что раз ни сын-подросток, метущий все что ни приколочено, ни пришедший с работы голодный муж не хотят есть твои котлеты, то проблемы не с домочадцами, а с котлетами. Тем более, у нас уже со Светой был на эту тему диспут. Даже я знаю, что ее Славик чеснок не переваривает. Спрашивала, мол, ну зачем ты его суешь что в мясо, что в курицу, что в борщ? Она говорит, мол, у меня такие рецепты, с чесноком, так мама всегда делала, там этого чеснока всего-то пара зубчиков. Получается, человеку мамин рецепт важнее желаний мужа. А потом она жалуется: «Я готовлю, стараюсь, а они постоянно выпендриваются и фастфудом закидываются». Можно подумать, ты бы не выпендривалась и не старалась поесть вне дома, если бы кто-то раз за разом готовил то, что ты терпеть не можешь.

С другой стороны, Славка тоже хорош — при детях фыркать на еду не самое умное поведение. У меня как-то свекровь так свинью подложила. Мало того, что сунула свою слюнявую ложку внуку в суп — «Ой, да я только попробовать, зачем лишнюю посуду пачкать?», так еще потом мордочку скривила и прокомментировала, мол, какая гадость все же ваша брокколи, фу-фу-фу, как ее только в рот брать можно. И все, сын брокколи больше не ест, хотя до этого спокойно к ней относился. Я ее спрашиваю: «Промолчать нельзя было?» А она мне: «Если мне не вкусно, я врать должна, что ли?» И, главное, эта правдорубка гордится тем, что свекру и сыну постоянно в сезон подсовывает в еду кабачки. Они оба их терпеть не могут, так она в котлеты или в тефтельки подмешивает натертые и ходит довольная, что всех обхитрила. «Не пропадать же добру!» — говорит.

И вот пока я эти мысли вместе с салатом пережевывала, вступила в разговор другая наша подружка, Ира. «А с чего это у тебя дети решают, что они будут есть? — наехала она на Светку. — Не хотят то, что ты приготовила — значит, не голодны. Адье, вышли с кухни. Захотят — сметут все, жизнь заставит. У меня с сыном так. Один раз он мне начал гонор показывать по поводу гречневой каши, так не получил ничего до следующего утра. Ни печеньки, ни яблочка, как ни ныл. На завтрак разогрела — рубал так, что за ушами трещало».

Тут я не выдержала. Не выношу адептов принудительной кулинарии. Говорю: «Ира, да ты чего? Сама же рассказывала, как в детстве в тебя бабушка печенку запихивала, а тебя от нее тошнило. Почему бы не спросить у ребенка, не говоря уже о муже, чего они хотят на ужин. Вряд ли дефлопе с крутонами. Это как на днях мне соседка пожаловалась, что внук ничего не ест — не хочет. Я удивилась, мол, да не может быть, ведь наверняка какую-то еду он любит. Оказалось, что и запеканку, и омлет, и макароны. Говорю: „Ну вот это и готовьте ему“. А она мне с обидой: „Да? А суп кто есть будет? А перчики я для кого фарширую?“ То есть она тратит кучу сил, заранее зная, что внуку это не по вкусу, а потом расстраивается и страдает».

«Я не прислуга. Пусть едят, что даю, — отвечает она мне. — Может, тебе заняться нечем, вот ты и готова плясать у плиты часами, а я устаю как собака, еще чего не хватало — голову ломать. Еда должна быть съедобной и полезной. А всем угождать — так вон они и будут, как у Светки, выкаблучиваться, а потом одной пиццей с сосисками питаться».

«Да тебе лень просто, — это наша третья подруга, Маша, стремится высказать Ирине свое „фи“, — и планировать ты не умеешь. Вот я в пятницу сяду, меню на неделю придумаю, затем мы с Вовиком в магазин сгоняем, и с утра в субботу я на неделю заготовки делаю. У меня целый список блюд, которые мои мне заказывают. Я и фрикаделечек налеплю, и соус мясной сделаю, и свининку отобью, и овощи заранее почищу, нашинкую. В будни остается только в кастрюлю или на сковородку закинуть, кто чего хочет, и гарнир приготовить».

«Ага, как же, — ярится Ирка. — Одному с салатом подай, другому картошки нажарь, на одной сковородке рыбка, на другой — мяско. Дочке твоей в салат лук не клади, мужу морковь из супа выуди. Пищевой прогиб засчитан. Одна возомнила себя великой кулинаркой, другая — психолога из себя строит, — это уже снова камень в мой огород, — а по сути — обслуга вы, поварята». И ржет.

Ну, тут, конечно, страсти и вовсе разбушевались, наговорили друг другу разное, теперь которую неделю не общаемся. И, если честно, не могу сказать, что меня это огорчает. Потому что, на мой взгляд, спор этот был не только про еду, а и про отношение к близким. И оказалось, что лично мне ни одна позиция не близка — и Ирин диктат, и Машин поучительный тон, и Светины старания ради галочки. Конечно, на чужую кухню и в чужой семейный уклад нос совать не стоит, но свои выводы-то сделать все же, я считаю, можно.