История одной ночи, которая вернет веру в лучшее даже тем, кто ее окончательно потерял

Писатель и блогер Олег Батлук пишет обо всем, что окружает его и всех нас: нашу семью, соседей и незнакомых людей, которые встречаются нам каждый день. Некоторые из его рассказов похожи на добрые сказки. Они не только дарят нам приятные минуты чтения, но и помогают не забывать, что все обязательно будет хорошо.

С разрешения автора ADME публикует рассказ об одной практически новогодней истории, которая начиналась как голливудский триллер.

В час ночи во дворе что-то грохнуло. Несколько особенно истеричных машин зашлись лаем сигнализации. Через секунду темнота пошла по швам, распоротая надвое острыми иглами петард. Кто-то запустил под окнами салют.

17 января, эти придурки совсем озверели, Нового года им не хватило.

— Придурки, — буркнула сквозь сон жена, не проснувшись, телепатически прочитав во сне мои мысли.

В нашу комнату из детской прихлюпал голыми пяточками разбуженный Артем. Он начал хныкать. Я уложил его на свое место, укрыл, а сам порывисто бросился в коридор. Под адреналином я напялил на себя первую попавшуюся одежду: свою куртку, шапку жены, шарф Артема. Сколько бы их там ни было во дворе, этих придурков, — пришибу всех! «Знайте, Харита Игнатьевна, что и самого кроткого человека можно довести до бешенства». © Островский.

Я запрыгнул в лифт на своем предпоследнем этаже. Главное, чтобы до 1-го мой адреналин не закончился. Без адреналина в шапке жены и Темином шарфе там, во дворе, мне ничего не светит. На 10-м лифт остановился, и в него вошел парень с бейсбольной битой. Я был с ним шапочно знаком — дальнобойщик. Правда, с бейсбольной битой в час ночи я встречал его нечасто, а точнее — никогда.

— В шесть на рейс вставать. Убью гадов, — сказал он вместо приветствия, с пониманием взглянув на Темин шарф.

Мы ехали молча. Каждый думал о чем-то своем. Так всегда перед боем.

На 3-м лифт снова «споткнулся». Мы с дальнобойщиком расступились.

Между нами протиснулся (а мы расступились в грузовом лифте) здоровенный амбал. И, словно этого было недостаточно, амбала сопровождала гигантская псина породы «вам всем хана» почти с меня ростом. Если бы не определенные нестыковки в хронологии, я был бы готов поклясться, что Конан Дойл писал свою собаку именно с этого зоологического персонажа.

— Собаку разбудили, — спокойно пояснил амбал, — теперь пусть сами с ней и гуляют.

Я живо представил себе эту картину, и при всей своей неприязни к дворовым пироманьякам мне на секунду стало их даже жалко.

Амбал с собакой Баскервилей шел чуть впереди, и я начал переживать, что нам с Теминым шарфиком ничего не останется. Внезапно амбал остановился и принялся в нерешительности переминаться с ноги на ногу. Его широкоформатная спина 16×9 полностью закрывала нам с дальнобойщиком будущее поле битвы. Мы синхронно выглянули из-за его квадратных плеч.

Посреди детской площадки, рядом с тлеющей обугленной коробкой салюта, стоял одинокий мужичок. Без шапки, хотя вокруг трещал морозец, взъерошенный, с какими-то нереально оттопыренными ушами, словно ребенок только что вылепил их из пластилина и неуклюже пришпандорил ему на голову как попало. В руке одинокий мужичок держал бенгальский огонь, немного перед собой, как свечку. Мы втроем наблюдали, как медленно опускался вниз колючий огонек.

Мужичок не испугался. При этом я так и не смог определить, был ли он пьян или нет. Он посмотрел на нас и попытался улыбнуться. Это намерение выдали разбежавшиеся было лучики в уголках его глаз. Но улыбнуться у мужичка не получилось — грустное лицо его не поддержало. Я понял, что он не испугался, по его взгляду. В нем не было надежды, а страх живет только там, откуда еще не съехала надежда.

— Вот, — сказал мужичок виновато, из нас троих обращаясь почему-то к собаке Баскервилей, — у меня день рождения, уже час как. А отметить не с кем.

Колючий огонек добрался лишь до середины сероватой сосиски и неожиданно потух. Вокруг сразу стало темно, по крайней мере, точно темнее, чем было.

Амбал покряхтел, полез в карман и выудил оттуда зажигалку. Она целиком утонула в его халкоподобной ладони. Амбал щелкнул колесиком и помог мужичку снова поджечь бенгальский огонь. Казалось, что амбал поджигает его голым пальцем.

Дальнобойщик помялся и протянул мужичку бейсбольную биту.

— Поздравляю.

Я в свою очередь кивнул, демонстративно поправив Темкин шарф и шапку жены, словно намекая тем самым, что передаю поздравления от всей нашей семьи.

Собака Баскервилей подошла к мужичку и лизнула его руку — ту, которая с бейсбольной битой, ту, которую пять минут назад она планировала отгрызть по локоть.

Мы с амбалом и дальнобойщиком направились обратно к подъезду. Сделав несколько шагов, мы не сговариваясь обернулись.

Мужичок все так же одиноко стоял посреди детской площадки, ловя локаторами нереальных ушей какие-то инопланетные волны. С бейсбольной битой он напоминал постаревшего Дюка Нюкема. Бенгальский огонь в другой его руке по-прежнему искрился. Вот только мне показалось, что теперь он искрится немного ярче.